Опубликовано в рубрике Кaдр из видeo.
— Пoслe выxoдa фильмa вы пoддeрживaли oтнoшeния?
— В пoслeдниe гoды Нaум Кoржaвин был ужe нe oчeнь кoммуникaбeлeн. Oн фaктичeски нe мoг oбщaться. У нeгo ушлa рeчь. Знaю, чтo oн видeл нaш пoслeдний фильм, xoтя скорее — слышал его. Он был слепой. Поскольку он в последние годы уже не владел речью, возможности общения был лишен.
Для меня его уход — грандиозная утрата. Но мне кажется, что это потеря и для всей нашей культуры, и для страны. Он был классическим поэтом, крупнейшей личностью, оказавшей влияние на сотни людей, которые его знали и любили. Все, кто оказывались с ним рядом, грелись от него, как от солнца. И нет такого человека, с которым бы он общался, и не оказал на него огромного влияния своей харизмой, умом, юмором и нравственной чистотой.
Он же для меня — не просто герой фильмов. Он мне был как дед. Я его считаю одним из близких для себя людей. Конечно, ему было уже много лет, но тем не менее, когда дорогой тебе человек уходит, это очень тяжело.
— Какое счастье, что вы успели снять Наума Коржавина и оставили нам эти поразительные кадры. Когда вы приступили к съемкам?
— Материала, который мы отсняли, хватило на две картины. А снимали мы в 2010 году. Это был последний год, когда Наума Коржавина можно было снимать, когда это было прилично. Судьба, какие-то обстоятельства жизни меня на это дело вывели. Мы сделали фильм без поддержки Министерства культуры, в котором денег на картину не давали. И кроме меня некому было ее сделать. Это грандиозная честь, что именно на меня выпал такой жребий.
— Что значит выпал жребий? Коржавин к себе никого не подпускал?
— Выпал жребий в том смысле, что Наум Коржавин по сути был моим дедом. Большая часть моего подросткового возраста и юношества прошла рядом с ним. Он же жил у нас дома. Не знаю, подпускал он к себе кого-то или нет, но предпринимались попытки его снимать. Но не было человека, который одновременно был бы ему близок, фактически родственник, и при этом занимался бы кино. Так что все совпало. Понятное дело, что было и мое желание. Коржавин — большой поэт, но несправедливо забытый. Я это осознавал, и мне хотелось как-то изменить ситуацию. Не знаю, в какой степени удалось. То, что было в моих силах, я сделал.
— Как случилось, что Наум Коржавин жил в вашем доме?
— Это сложная семейная история. Еще до эмиграции моя матушка стала фактически его приемной дочерью. Никакого кровного родства здесь нет, но так получилось, что она воспитывалась фактически им. Близко дружили семьи. Когда началась перестройка, и Коржавин стал приезжать в Россию, мы были самыми близкими для него людьми в Москве, и он жил у нас дома. Мне тогда было десять лет. А приезжал он к нам надолго, останавливался по полгода каждый год. Пока был в состоянии, половину своего времени проводил в Москве. Будучи подростком и еще не вполне сформировавшимся человеком, я напитывался от него — взглядами на жизнь, эстетическими установками, харизмой, и это произвело на меня формирующее воздействие.
— Кто-то был рядом с ним в последнее время?
Да, конечно. Он был с дочерью и умер в ее в доме. Дочь его сильно любила. Коржавин долгие годы жил с женой в Бостоне, но она умерла в 2012 году. После этого он переехал к дочери в Чапел-Хилл и находился под ее присмотром все последние годы. Он умер в тишине, мире и спокойствии, рядом со священником и дочерью.
Между тем. Похоронят Наума Коржавина в Москве. Панихида пройдет 24 июня, в воскресенье, около 11.30 в Церкви Покрова Богородицы в Красном селе (по адресу: Нижняя Красносельская 12, стр.1), где он бывал.